Малоизвестные страницы из жизни автора знаменитых детективных рассказов

Чем больше Артур Конан Дойл писал о Холмсе, тем больше развивались его собственные способности к дедукции и тем сильнее становилось его влияние на криминалистику и розыск. А первый большой труд по криминалистике Г. Гросса  «Исследование преступления» появился лишь после выхода двух первых романов о Холмсе! Один из руководителей Скотланд-Ярда писал тогда: «Именно Конан Дойл указал путь раскрытия преступлений научным методом». Сыщик-любитель Конан Дойл был похож на своего героя не только феноменальными аналитическими качествами, но и «широтой британской души». Он, подобно «отшельнику с Бейкер-стрит», действовал, как правило, бескорыстно, лишь из благородных побуждений.

Дедуктивный метод Конан Дойла – Холмса действовал безотказно не только на страницах романов. В активе самого писателя были не только вымышленные приключения Холмса, но и его собственные поразительные случаи раскрытия преступлений.
Его репутация в этом смысле приобрела такую известность, что к нему стала обращаться с просьбами полиция других стран.

В 1906 году Конан Дойл раскрыл одно запутанное дело Джорджа Эдалджи, который написал Конан Дойлу, вложив в письмо отчет о своем деле.

Итак, летним утром 1903 года молодой шахтер из Грейт Уэрли, близ Бирмингема, идя на работу, увидел на поле в луже крови пони с большой резаной раной на брюхе.

Полиция, не раздумывая долго, арестовала предполагаемого виновника – молодого стряпчего из Бирмингема Джорджа Эдалджи, сына местного викария. При обыске у него в качестве улик взяли футляр с бритвами, пару сапог, брюки, испачканные свежей грязью, и старую домашнюю куртку. На куртке обнаружили 34 конских волоса, а пятнышки на обшлаге оказались следами крови животного. Следы на месте преступления, по мнению полиции, были оставлены сапогами Эдалджи. Отчечатки сапог измеряли палочками и соломинками, хотя, когда их мерили, земля вокруг была затоптана полицейскими и любопытными. Когда обвиняемого везли в суд, толпа напала на полицейскую карету и чуть не растерзала его. Оказалось, что пастор и его семья вообще не пользовались популярностью. Отец, Шапурджи Эдалджи, индус, женатый на англичанке, был пастором в шахтерском поселке, но для многих так и остался «цветным». Жители поселка недолюбливали и сына. Джордж был замкнут, интеллигентен, не пил, не курил, избегал веселых сборищ. Уже несколько лет вокруг семьи пастора создавалась неприязненная атмосфера. Когда в округе начали повторяться убийства животных, в полицию стали поступать анонимные письма, автор которых угрожал, что вслед за пони наступит черед маленьких девочек. Некоторые письма прямо указывали на Джорджа как на убийцу.

Джорджа Эдалджи судили и приговорили к 7 годам каторжных работ. Имя его вычеркнули из списков английских юристов. Тщетно друзья и доброжелатели старались добиться пересмотра дела. Напрасно выступила газета. Не помогла и петиция, подписанная юристами.

Но вдруг через 3 года Эдалджи освободили – без всяких объяснений и без восстановления в правах. Он так и остался непомилованным преступником, находящимся под надзором полиции.

Кассационного суда тогда не существовало. Но многим было известно, что есть неофициальный защитник невинно осужденных – писатель Артур Конан Дойл. И точно так же, как десятки обиженных поднимались по ступеням дома на Бейкер-стрит, 221, чтобы просить помощи у Шерлока Холмса, так и Джордж Эдалджи обратился к Конан Дойлу как к последней инстанции в борьбе за свое честное имя.

Шел декабрь 1906 года, очень тяжелого для писателя. Он похоронил жену, заперся в своем особняке и уже несколько месяцев не мог заставить себя работать. Но пришло письмо, Конан Дойл почувствовал прилив былой энергии и целых 8 месяцев занимался только делом Эдалджи.

Он начал собирать материал, писал всем участникам процесса, добиваясь разъяснения неточностей. И сразу же узнал, что бритвы, найденные у Джорджа, были совершенно чисты. А кровяные пятна на обшлаге могли быть от недожаренного бифштекса. Конские волоски на куртке появились после того, как полицейский завернул в нее шкуру пони.

Писатель заметил, что за несколько часов до убийства пони прошел дождь, и Джордж, навещая соседей, легко мог испачкать сапоги и брюки  землей. Следы же желтой глины, окружавшей труп пони, сохранились лишь на одном сапоге, который полицейский прикладывал к следам на месте преступления.

Конан Дойл убедился, что произошла тягчайшая судебная ошибка. Только изучив все материалы, он встретился с Эдалджи.

Позже он писал: «Я узнал его по смуглому лицу и издали наблюдал, как он читает газету. Он держал ее близко к глазам и как-то сбоку – видимо, он страдал не только сильной близорукостью, но еще и астигматизмом. Самая мысль о том, что такой человек мог бегать ночью по полям и убивать скот, прячась от следившей за ним полиции, нелепа для любого, кто может себе представить, каким выглядит мир для человека с близорукостью в 8 диоптрий».

Статьи Конан Дойла вызвали отклик во всей стране, и под нажимом общественного мнения министерство вынуждено было назначить комиссию для пересмотра дела. Конан Дойл тем временем продолжал расследование, надеясь найти настоящего преступника. И вскоре понял, что он на верном пути, так как сам начал получать анонимные письма с угрозами. Он понимал, что именно письма наведут его на след. И ждал. Наконец пришло письмо, где с насмешкой упоминалось имя прежнего директора Уолстолтской школы, украденный ключ от которой был подброшен к дверям семейства Эдалджи. Оказалось, что директор сохранил старое анонимное письмо, которое стало последним звеном в цепи улик. Дойл навел справки, кто из учеников в начале 1890 года ненавидел директора, был известен своей подлостью и по окончании школы пошел служить на флот. Такой нашелся. Конан Дойл условно назвал его Питер Хадсон. Этот парень еще в школе подделывал письма и любил шутки ради распарывать ножом обивку железнодорожных диванов. Его исключили из школы как неисправимого, и он поступил учеником к мяснику, а позже плавал на кораблях, перевозивших скот.

Вывод о том, что преступник связан с морем, стоит на уровне лучших умозаключений Шерлока Холмса. Конан Дойл заметил, что в трех анонимных письмах упоминается о счастливой жизни моряков. Кроме того, одно из обвинений Эдалджи основывалось на лживом сообщении в блэкпулской газете. Блэкпул – известный курорт под Ливерпулем, откуда Питер Хадсон отплыл в свое первое плавание. Конан Дойл отметил, что на время отсутствия Хадсона письма и прочие подлости прекратились и возобновились лишь в 1903 году, когда Хадсон ушел из флота. Конан Дойл обнаружил и большой ветеринарный ланцет, принадлежавший Хадсону. Тот сам показывал его приятелю именно в 1903 году, когда происходили случаи убийства скота. «Все раны, нанесенные животным, обладали одной особенностью, – писал Конан Дойл. – Это были поверхностные разрезы; они рассекали шкуру и мышцы, но нигде не проникали во внутренние органы, что неизбежно при заостренном кончике ножа. А лезвие ланцета имеет круглый выступ, оно очень острое, но может делать лишь поверхностный надрез. И я утверждаю, что большой ланцет для разделки туши, добытый Питером Хадсоном на корабле, перевозившем скот, – единственное оружие, которым могли быть совершены все преступления».

Блестящий анализ, сделанный Конан Дойлом, точность его дедукции привели к полному пересмотру дела. Министерству пришлось признать, что совершена ошибка, и снять обвинение. Однако судейские не сдавались: они заявили, что надо опровергнуть обвинение Эдалджи в авторстве анонимных писем, и без этого не соглашались восстановить его в звании юриста. Конан Дойл сумел добыть подлинные письма Питера Хадсона и при помощи эксперта-графолога доказал, что все анонимные письма были написаны  Хадсоном и его братом. Дело Эдалджи было прекращено, его реабилитировали и восстановили в звании члена корпорации английских юристов. И когда осенью 1907 года Конан Дойл женился во второй раз, в числе немногих гостей на скромной свадьбе был и его подзащитный Джордж Эдалджи. Огромной заслугой Конан Дойла было и то, что после дела о близоруком индусе в Англии наконец создали долгожданный кассационный суд!

В другой раз, выступив в защиту невинно осужденного, Конан Дойл сделал это без особой охоты. Осужденный Оскар Слейтер, светский человек, игрок и авантюрист, не внушал Конан Дойлу симпатий. И все-таки писатель не смог отказаться, когда к нему обратились за помощью. Вдобавок он узнал, что все отступились от Слейтера и помощи ему ждать неоткуда.

Согласившись вначале только прочесть дело, Конан Дойл сразу увидел, что никогда еще в Англии не было такой вопиющей судебной ошибки, как приговор, вынесенный на заседании Верховного суда в Эдинбурге в мае 1909 года. Дело о бриллиантовом полумесяце началось в Глазго, в квартире богатой старой леди Марион Гилкрист. Ее единственная служанка Хелен вышла вечером купить газету. Сосед, некий Адамс, услышал шум в квартире рядом и пошел взглянуть, в чем дело. Дверь была заперта, никто не отвечал. В это время вернулась Хелен и вошла в квартиру, оставив Адамса за дверью. Пока он нерешительно переминался с ноги на ногу, из квартиры спокойно вышел какой-то молодой человек и быстро сбежал по лестнице на улицу.

Изнутри раздались вопли служанки. Адамс вошел. Голова и лицо старой леди были превращены в кровавое месиво. На столе была вскрытая шкатулка с документами, содержимое вывалено на пол. Но многочисленные драгоценности остались целы. Пропала только бриллиантовая брошь в форме полумесяца.

Ни Адамс, ни служанка не смогли точно описать незнакомца, выскочившего из квартиры. Полиции помогла 14-летняя Мэри Борроумен, проходившая в это время мимо дома. Несмотря на то что дело происходило вечером, в дождь, девочка сумела детально описать бежавшего человека. Но ее рассказ настолько отличался от показаний Адамса и Хелен, что полиция решила – в убийстве участвовали двое. В газете поместили описание пропавшей броши, и вскоре некий Маклин заявил, что брошь в виде полумесяца отдал ему в заклад Оскар Слейтер. Полиция поспешила на квартиру Слейтера и обнаружила, что он вместе со своей любовницей куда-то уехал.

Тогда полиция решила, что Слейтер и есть убийца. Это убеждение не поколебали ни показание служанки, что брошь Слейтера ничуть не похожа на принадлежавшую ее хозяйке, ни тот факт, что Слейтер отдал брошь в заклад еще до убийства. Не остановило полицию и то, что Слейтер давно собирался уехать и не делал из этого секрета. Более того, внешность подозреваемого не имела ничего общего с имевшимися описаниями убийцы. Ясно было также, что будучи незнакомым со старой леди, он не мог попасть в ее квартиру без взлома. Кроме того, непонятно, почему, совершив убийство, он зарегистрировался в гостинице под своим настоящим именем.

Вслед за подтасованным следствием началась комедия суда, где слушали лишь свидетелей обвинения, и судья принял за истину все упущения, натяжки и прямые ошибки прокурора. Слейтеру даже не дали выступить в свою защиту. Несмотря на то что мнения присяжных разделились, он был признан виновным и приговорен к смертной казни. Позже казнь заменили пожизненным заключением.

«Это страшная история, и когда я прочел ее и понял всю ее чудовищность, я решил сделать для этого человека все, что в моих силах», – писал Конан Дойл.

Путь рассуждений знаменитого писателя был настолько прост, что удивительно, как он не пришел никому в голову. Почему из массы драгоценностей преступник взял только бриллиантовый полумесяц? Зачем убийца тратил время, взламывая шкатулку с документами? Очевидно, он искал какую-то бумагу, а брошь схватил в последнюю минуту, чтобы ввести в заблуждение полицию. Что же это за документ? Завещание? Если так, то убийца – родственник жертвы. Это объясняет и то, как он попал в запертую квартиру. Старая леди имела привычку разглядывать посетителей в глазок, прежде чем пустить их в дом. Очевидно, он был знаком и служанке: она не удивилась, когда сосед сообщил, что у них в квартире, возможно, кто-то чужой. Как выяснилось позже, Хелен даже назвала имя человека, выбежавшего из квартиры. Но полицейские власти Глазго предпочли скрыть этот факт, и он остался бы неизвестным, если бы следователя, получившего сообщение служанки, не начала мучить совесть. Заявление, которое он подал начальнику полиции, принесло ему одни неприятности: его уволили из полиции, а через год пытались осудить по ложному обвинению.

Однако с Конан Дойлом «блюстители закона» из Глазго не имели возможности расправиться подобным образом. Зато они могли бесконечно отказывать в пересмотре дела. Почти 20 лет понадобилось Конан Дойлу, чтобы выиграть битву за Слейтера!

Конан Дойл снова попробовал добиться пересмотра дела, и снова безуспешно. Только через 2 года имя Слейтера опять появилось на страницах печати благодаря книге У. Парка и статье Э. Уоллеса, автора многих популярных детективных романов. Репортеры разыскали Хелен и Мэри, уже немолодых, замужних женщин. Хелен призналась, что человек, выбежавший из квартиры, часто навещал ее хозяйку. А Мэри письменно заявила, что полиция принудила ее опознать Слейтера – две недели с ней репетировали показания в суде.

Конан Дойл воспользовался благоприятным моментом и вместе с другими защитниками Слейтера потребовал санкции на пересмотр дела. Слейтера попытались было выпустить втихую, как Эдалджи, но Конан Дойл написал письмо членам парламента и добился нового слушания. Слейтера реабилитировали после 19 лет заключения за преступление, которого он не совершал.

Вывод Конан Дойла о том, что преступник был родственником убитой, подтвердился спустя несколько лет. Незадолго до смерти Конан Дойла, настоящий убийца открылся сыну писателя.

В архиве Конан Дойла сохранились многие другие, менее известные дела. Помощи невинно осужденным, раскрытию нерешенных уголовных тайн он отдавал большую часть своего времени после 1900 года.

Раскрытие преступлений было далеко не единственным занятием, отвлекавшим Конан Дойла от письменного стола. Любое проявление несправедливости мгновенно вызывало реакцию писателя, и совершенно не думая о себе, ничего не страшась, он направлял всю свою энергию и все свои средства, чтобы исправить зло или добиться отмены несправедливого приговора.

Поток писем, адресованных Шерлоку Холмсу, с просьбами помочь, защитить, раскрыть тайну, писем, которые передавали Конан Дойлу, не прекратился и после кончины писателя 7 июля 1930 года.

На столе среди бумаг сиротливо лежала его любимая ручка, о которой он когда-то сказал, что в ней «встретил родственную душу среди ручек». Наверное, она тоже в тот миг тяжело переживала утрату.

Конан Дойл наделил Шерлока Холмса главной чертой своего характера – бескорыстным стремлением восстановить справедливость. «В тысяче моих дел не помню случая, чтобы я когда-нибудь употребил свои силы и способности в защиту неправого дела», – сказал Шерлок Холмс.

Конан Дойл не произносил таких слов, он просто по ним жил, и на памятнике, который поставила ему жена, начертан рыцарский девиз: «Надежен как сталь, прям как клинок».

Татьяна ЛЫЧАГИНА